В 2008 году доля теневой экономики в Армении составляла 49,8%, а к 2016 году она сократилась до 29,8%
Теневая экономика — одно из неотъемлемых явлений жизни постсоветских государств. В том числе и Армении. Ему посвящены многочисленные публикации, в основном, журналистского жанра, и крайне мало аналитических работ, способных раскрыть причины, суть и последствия этого явления. 25 мая в Институте Кавказа в Ереване состоялась презентация работы политолога организации Гранта Микаеляна «Теневая экономика Армении».
Как признался сам эксперт, работая над данной книгой, он не ставил цель сделать из нее сенсацию, а выявить истоки, причины и последствия влияния теневой экономики на развитие страны.
Теневая экономика досталась в наследство нашим странам еще от общего социалистического прошлого. Наиболее широко она присутствовала в экономиках Узбекской, Азербайджанской и Армянской ССР. Но лидировала Грузинская республика, где в отдельные годы «тень» достигала 35%. Все участники неформальных экономических отношений этих республик не только пережили смену формации, но и получили больше возможностей для применения своего опыта и навыков ведения дел.
Правда, как свидетельствует недавний опыт, разные страны с различных успехом справляются с управлением этого процесса. В настоящее время, согласно исследованию Европейского банка реконструкции и развития (EBRD), уровень коррупции (коррупционный опыт) в таких постсоветских странах, как Армения, Грузия, Белоруссия, Литва, Армения сопоставим — 8−10%. А такие страны, как Казахстан, Таджикистан, Азербайджан, Киргизия, Молдавия и Украина намного хуже справляются с коррупцией.
Что касается собственно Армении, то расчеты Микаеляна свидетельствуют, что с 2008 года начался процесс сокращения теневой экономики. В 2008 году доля теневой экономики составляла 49,8%. Эксперт утверждает, что в настоящее время доля «тени» сократилась до 29,8% (или $3,1 млрд ежегодно). «Сокращению тени способствовали несколько факторов. Во-первых, каждый новый президент в свой первый срок повышенное внимание уделяет реформам, а в ходе второго срока идет стагнация. Кроме того, сотрудничество с Европейским Союзом по части реформ серьезно стимулировало процесс институционального развития. Ну, и в-третьих, экономические проблемы вынуждают власти работать более эффективно и ответственно», — отмечает Микаелян.
О текущей политике, проводимой правительством Армении, эксперт полагает, что переориентация крупных предпринимателей с импорта на производство и сокращение числа монополизированных рынков свидетельствует о завершении процесса первоначального накопления капитала. «Теперь, по мнению государства, крупные бизнесмены больше нуждаются в регулировании, а не поощрении», — считает политолог. В дополнение своих слов он приводит официальные данные о сокращении монополий. Так, с 2010 по 2013 гг. количество монополизированных рынков (один субъект) сократилось с 33,9% до 12,5%, олигопольные рынки (два-три основных игрока) сократились 37,5% до 33,3%, а процент рынков без доминирования увеличилось с 28,6% до 54,2%. Хотя здесь же Микаелян не исключает, что часть этого эффекта связана с разукрупнением конгломератов с целью избежать антимонопольных штрафов и снизить внимание общественности к себе.
Среди сфер, которых реформы привели к наиболее ощутимым положительным результатам, он выделяет социальные службы, кадастр, гражданскую регистрацию, сектор информационных технологий и телекоммуникаций, электронное правительство. Список «подрывных институтов» более объемен: тендеры и госзакупки, управление госимуществом, медицинские услуги, избирательная система, мэрия Еревана, судебная система, управление недрами и природными ресурсами т.д.
«Низкие зарплаты в госсекторе являются в том числе следствием того, что государство де-факто признает неформальное право чиновников иметь дополнительный, а иногда и коррупционный доход, поскольку изначально не предполагается, что чиновники высшего и среднего звена будут жить исключительно на зарплату. В некотором роде, шутливое проклятие советских времен «Чтоб ты жил на одну зарплату!» остается актуальным в современной Армении», — отмечает Микаелян.
В целом он прогнозирует дальнейшее сокращение тени в результате продолжения институционального становления. В последнем эксперт видит оптимальный путь решения проблемы. «Необходимо понимать, что помимо отрицательных сторон теневая экономика содержит и плюсы. К примеру, в условиях слабого институционального и правового поля теневая экономика позволяет малым организациям выживать, то есть, в некотором смысле работает на бедных. А крупных удерживает от вывоза капитала. В этом случае, резать все на корню не стоит. Поэтому политическая власть стремится сохранять отношения с бизнесменами и одновременно улучшать деловую среду, что совмещается достаточно сложно. Однако власть, судя, по всему, не видит необходимости в дальнейшем протекционизме, и ее задачей в ближайшие годы будет демонтаж системы неформальных преференций путем ее замены на систему формальных и полном исключении в будущем», — отметил Микаелян.
Эксперт также обращает внимание на любопытную деталь из опроса Европейского банка реконструкции и развития. Уровень коррупции (коррупционный опыт, когда респонденты отмечают, что последние 12 месяцев давали взятку чиновникам) в Армении составляет 10%, а в Грузии — 9%. А восприятие уровня коррупции (когда опрошенные считают, что коррупция априори присутствует в госструктурах) в Армении составляет 34%, а в Грузии — 3%. То есть, при почти одинаковом уровне коррупции в Армении в ее распространенность верят на порядок больше граждан