В этом году Российско-Армянскому университету исполнилось 15 лет. О планах, новых программах вуза, но больше о политике и евразийской интеграции корр. “НВ” беседует с ректором РАУ, экс-премьером Армении, доктором экономических наук, профессором, членом-корреспондентом Национальной Академии наук Арменом ДАРБИНЯНОМ.
— Армен Размикович, спасибо, что согласились на интервью: в последнее время Вы не часто выступаете с комментариями в прессе...
— Спасибо вам за инициативу. Действительно, сторонюсь излишней публичности, поскольку считаю, что академическая жизнь, в которой я нынче пребываю, не предполагает частого появления в прессе. Тем не менее с удовольствием отреагировал на ваше предложение поговорить, тем более что, и вправду, накопилось множество вопросов, по которым следовало бы четче расставить акценты.
Я с большим уважением отношусь к “Новому времени” и рад предоставленной возможности.
— Самая актуальная задача сегодня – это присоединение Армении к Евразийскому экономическому союзу. Много шума и недопонимания наших перспектив. Есть недостаток официальной информации и выверенных расчетов, соответственно, звучит критика в адрес властей. Что вы можете сказать по этому поводу?
— Действительно, “разворот” 3 сентября прошлого года многим показался неожиданным, особенно на фоне разговоров о “европейском” пути развития. Нам, однако, надо понимать, что ничего противоестественного не произошло: в тех условиях, в которых оказалась Армения, было принято единственно возможное решение. Официальная позиция властей, мне кажется, была абсолютно выверенной: Армения была (и остается) против всяких разъединительных линий в регионе, противопоставлений интересов разных геополитических игроков, мы не переставая твердили: не “или-или”, а “и-и”, и это было очень правильной линией. Когда же мы оказались перед дилеммой “или-или”, мы выбрали идентификационную сущность, возможность (хотя и пока призрачную) индустриального развития, благоденствие нашей диаспоры и возможность синергии в гуманитарном пространстве.
— Вы приводите аргументы, которые никогда еще не звучали. Мы слышали о стратегической безопасности, возможности поставок аграрной продукции и пр., но по самой сути никто не давал формулировок...
— Я очень сожалею, что армянская историческая наука и политологическая мысль не пришли до сих пор на помощь принятым политическим решениям, не обосновывают их, хотя, казалось, есть реальная необходимость в научном обосновании евразийского выбора Армении. Нет изучения феномена евразийства, армянского фактора в становлении евразийского цивилизационного пространства. Не вдаваясь в детали, отмечу, что Армения как нация и как государство имеет полные основания претендовать на роль одного из основателей идеи евразийства, поскольку мы, будучи европейски ориентированным социумом, разделяя большинство из европейских политических ценностей (права и свободу личности, выборность и разделение властей, конкуренцию и рынок), тем не менее остаемся глубоко восточным народом, составной, непререкаемой частью мирового Востока, и в этом — если хотите — наш особый шарм и значимость. Мы прекрасно исполняли исторически, перестали исполнять какое-то время, но непременно должны вновь вернуться к очень важной цивилизационной миссии — создавать возможности трансфера ценностей — с Запада на Восток, и наоборот. Кому как не нам выступать центром объединяющего начала, посредником в таком трансфере? Почему мы забыли об этой нашей исторической роли? Почему мы посчитали, что идея евразийства — не наша, и мы к ней лишь вынуждены присоединиться? Конечно, есть здесь вина науки, но есть и просчеты политиков: ведь до сих пор наши ведомства так и не представили ничего “членораздельного”, никаких четких расчетов и ориентиров, а это приводит как раз к “разброду и шатаниям” в политически активном социуме.
— И тем не менее поясните ваши пункты.
— Ограничусь некоторыми важными констатациями. Первое: Армения — исконно евразийская страна, и поэтому должна пребывать в будущем Союзе не в качестве “бедного” присоединившегося “родственника”, а в качестве полноправного учредителя, осознающего свою ответственность за трансфер ценностей. В этом смысле мы должны быть самой “европейской” с точки зрения развития политической демократии страной в Союзе. С другой стороны — самыми надежными посредниками в доведении идей и целей Союза до наших западных партнеров. Второе: мы все как-то незаметно стали заложниками модного тренда на низвержение нашей советской истории. Между тем нам нужно быть предельно объективными в оценке относительно недавнего прошлого. Справедливо клеймя и отвергая тоталитаризм, мы, с другой стороны, должны признать, что в советское время получили небывалый расцвет науки, инженерной мысли, промышленности и технологий, не говоря уже о сфере культуры. Да, при этом мы (как и весь Союз) отставали от Запада лет на 10-15, но то было “управляемое” отставание. После распада СССР и разрыва экономических связей мы оказались в жесточайшем технологическом вакууме. Не нашли ничего лучшего, чем распродать во все стороны оставшиеся в наследство станки по бросовой цене, бездарно растеряв тем самым свое важнейшее конкурентное преимущество в регионе. Поддались совершенно необоснованной теории “постиндустриальной” эпохи, основой которой якобы является не производство, а услуги, и стали эти “услуги” наперебой оказывать, последовательно снижая планку... Нам надо четко понимать: ХХI век — век новой индустриализации, в котором решающее значение имеет создание и владение новыми технологиями, основанными на развитии инженерной мысли, новых знаний. Запад всегда очень ревностно относился и продолжает относиться к трансферу технологий, более того, существует прямой запрет на такой трансфер, и уж мы точно никогда не рассматривались нашими западными партнерами как страна с потенциально сильной индустриальной базой. Для России же сегодняшней — особенно в условиях западных санкций — развитие технологий приобретает наивысший смысл, от экономического партнерства с Россией в этом жизнетворном сегменте Армения сможет выиграть, если, конечно, сумеет правильно распорядиться предоставленной возможностью.
— Но не будет ли помехой таким технологическим проектам нынешнее противостояние России с Европой?
— Естественно, будет. Но я, во-первых, исхожу из того, что урегулирование ситуации вокруг Украины жизненно важно не только для России, но и для Европы, а потому думаю, что здравый смысл все же в итоге восторжествует. Во-вторых, мне понравилась четкая констатация общности будущего России и Европы в недавней речи президента России на Валдайском форуме. А значит, Армении не стоит беспокоиться, и ее выбор европейских политических ценностей не будет оспариваться или ставиться под сомнение.
— Я вас, кажется, перебила. Давайте разберемся с аргументами...
— Третье: мы очень много толкуем в последнее время о миграции, представляя ее чуть ли не как стихийное бедствие. При этом говорим почему-то исключительно о вынужденной миграции за куском хлеба. Но ведь есть еще и совершенно позитивный стимул к миграции — это реализация собственного потенциала и высоких амбиций в более широком экономическом пространстве. Большие амбиции (а мы этим, слава Богу, не обделены) требуют большого пространства. Выдающиеся истории личного успеха многих тысяч наших соотечественников в России за последние 10-15 лет — железный аргумент в пользу сохранения общего рынка труда в рамках Евразийского экономического союза. Не надо бороться с миграцией, а тем более бояться ее, надо просто создавать условия для инвестиций и развития бизнеса в стране, а миграция — естественная реализация незыблемого права человека на свободу передвижения.
И, наконец, четвертое: общность гуманитарного пространства, конвергенция сфер культуры, науки и образования способны произвести синергетический эффект и привести к реальному качественному рывку в этих сферах. Могу порадовать Ваших читателей и личной лептой (в качестве анонса): при поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации Российско-Армянский университет, которым имею честь руководить, с будущего года начинает реализацию ряда высокотехнологичных магистерских программ совместно с ведущими российскими техническими университетами (по направлениям “биотехнологии”, “новые материалы”, “наноэлектроника”, “атомная энергетика”, “нефтехимия”, “металлургия” и др.), с выдачей двойных дипломов. Вот Вам классический пример интеграции в сфере образования и науки, а ведь речь идет о направлениях и вузах, которые и в советское время были не особо доступными для армянской молодежи. И в этом тоже неоспоримое преимущество евразийской интеграции и залог будущего технологического развития.
— Кстати, о РАУ. В нынешнем году исполнилось пятнадцать лет университету, и за этот достаточно короткий срок вам удалось превратить его в лидера науки и образования в Армении. Расскажите немного о том, какими принципами вы руководствуетесь.
— Первый и самый главный из принципов — академическая свобода, разномыслие, толерантность в отношении разных подходов и позиций. Мы не даем вовлекать себя в политическую пропаганду. Более того, считаем, что “штатные” пропагандисты (список их давно известен) только вредят той идее, которую пропагандируют. Это относится, в частности, и к идее евразийства. Не играем мы и в партийные игры, наши студенты живут и воспитываются в атмосфере гражданской ответственности и позитивного действия на благо страны и отечества. Очень важен принцип Взаимопомощи, которому мы придаем особое значение. Наш девиз: личный успех каждого — задача для всех. Ну и, конечно, принцип Справедливости: в РАУ нет коррупции, каждый получает результат по заслугам. Но все вышеназванные принципы не имели бы смысла без Любви — главного движущего начала. Любви друг к другу, любви к Идее, любви к стране, любви и почитания к старшим, благоговения перед младшими.
— Очень красиво вы это все представили, дай Бог, чтобы действительно реализовалось... Хочется вернуться к “европейскому вектору” нашей политики: должны ли мы его “попридержать” или есть направления развития?
— Я уже попытался сформулировать тезис об отсутствии глубинных противоречий у России с Европой. Всегда считал и продолжаю считать Россию частью европейского цивилизационного пространства, — правда, частью особенной, не во всем схожей с классической Европой. То же относится и к Армении. Если, допустим, толерантность по отношению к разным меньшинствам мы, как европейцы, должны демонстрировать, то пропаганду или государственную регистрацию однополых отношений — увольте, нет. Вон в Европе политики уже начали публично гордиться принадлежностью к ЛГБТ-сообществу. Не думаю, что мы когда-нибудь “поднимемся” до такой гордости. Это именно тот случай, когда наш ортодоксальность, консервативность встала на защиту наших искомых ценностей. Но и сводить европейскую культуру к взаимоотношениям полов, как это делают иные пропагандисты, считаю крайне примитивным и убогим подходом. Есть чрезвычайно важные направления реформ, в которых нам необходима поддержка наших европейских партнеров: это и совершенствование системы правосудия, и реализация конституционных прав и свобод граждан, и эффективность государственного управления с реальным механизмом подотчетности гражданам, и расширение нашей вовлеченности в европейскую образовательную систему. Кстати, в последнем мы достаточно преуспели, надо отдать должное руководителям сферы образования. Армения сегодня — активный участник Болонского процесса, вузами страны реализуются многочисленные программы взаимодействия с европейскими университетами с выходом на совместные образовательные программы, для студентов Армении созданы прекрасные условия и возможности студенческого обмена, получения учебных кредитов в лучших университетах Европы. Кроме того, сушествование и активная деятельность в стране разных университетских школ — российской, американской, европейской, армянской, развитие конкуренции между университетами идет только на благо армянской системы высшего образования. Думаю, что и реформа школы в скором времени даст свои хорошие плоды.
— Перейдем к внутренним проблемам. Что происходит с нашей экономикой, чего ожидать нам в ближайшем будущем?
— Я сожалею, но в экономике у нас не происходит ничего существенного. Мы продолжаем реализовывать модель стимулирования экзогенного (внешнего) нерегулируемого потребительского спроса, а это чревато коллапсом в случае, если такой спрос будет снижаться. Опасность подобного развития ситуации довольна высока в условиях остановки роста российской экономики, служащей все последнее время главным источником воздействия на потребительский спрос в Армении. Собственные источники роста экономики Армении еще не найдены, и тем более не реализованы. Проведенные в стране на ранней стадии независимости институциональные реформы не были, к сожалению, должным образом использованы в дальнейшем, и в результате страна, первая осуществившая земельную реформу, имеет до сих пор жалкий аграрный сектор; страна, имеющая сравнительно малую территорию и ограниченные природные ресурсы, главным направлением своего экспорта сделала металлургию (не введя при этом рентных платежей), что является бессмысленным с точки зрения развития и абсолютно вредным с точки зрения экологии; страна, провозгласившая туризм приоритетным направлением, имеет ужасную логистику пассажиропотока на воздушном транспорте (единственно возможном в наших условиях): она крайне неудобная и немыслимо дорогая; страна, одной из первых осуществившая реформы банковского сектора и добившаяся эффективного пруденциального регулирования банков и финансовой системы, так и не сумела стать тихой и надежной финансовой “гаванью” хотя бы для представителей нашей диаспоры; страна, принявшая на законодательном уровне довольно прогрессивные идеи создания и регулирования рынка ценных бумаг и даже отдавшая управление фондовой биржей одной из ведущих европейских копаний (шведской ОМХ груп), так и не сумела в реальности использовать все преимущества корпоративного управления, не приобрела навыков корпоративной культуры. Не удалось нам также воспользоваться и конкурентным преимуществом такого серьезного явления, как либеральная экономика, которую мы также провозгласили в начале пути. Из года в год регистрируем плачевный уровень иностранных частных инвестиций.
— Ситуацию вы обрисовали довольно мрачноватую. Что же нам делать?
— Мое видение будущего армянской экономики базируется на пяти фундаментальных пунктах. Первое: Армения может и должна превратиться в региональный технологический хаб с высокой долей научной, интеллектуальной продукции. На решение данной задачи должна быть нацелена вся наша система образования, внешнеэкономической деятельности, мы должны суметь завлечь лидеров мирового рынка своей открытостью, серьезностью, нацеленностью на результат, амбициозностью и транспарентностью. Второе: мы должны суметь реализовать огромный потенциал нашей аграрной индустрии. Высокотехнологичная система выращивания и переработка экологически чистой сельскохозяйственной продукции должна стать нашим национальным брендом. Львиная доля государственных ресурсов и гарантий должна быть направлена на создание высокоэффективной инфраструктуры хранения, охлаждения, переработки и транспортировки нашей продукции. Третье: мы должны стать страной, экспортирующей высококачественные услуги в области медицины и образования. При этом с максимально либеральными правилами деятельности. К примеру, многие виды медицинских услуг (например, хромосомное определение пола планируемого ребенка, лечение стволовыми клетками, вывод из организма тяжелых металлов посредством процедуры “чиллинга”, некоторые виды крио-терапии и т.п.) запрещены или ограничены во многих странах Европы, а, например, Испания и Бельгия пользуются этим, создав у себя прекрасную инфраструктуру именно по этим видам услуг. Четвертое: нам нужно в обязательном порядке реализовать один-два крупных, многомиллиардных проекта и стать, наконец, пространством регионального транзита по линии Север-Юг. Это относится и к автобану, и к железной дороге, и к нефтепроводу. Все разговоры по поводу экономической нецелесообразности и неокупаемости этих проектов — всего лишь от недостатка идей. Вообще, мы слишком рано отказались от преимуществ идейной командной работы и перешли к политическим приоритетам в составлении команды управленцев. Стране сегодня в первую очередь нужны люди с идеями, о политической же лояльности всегда можно договориться. И, наконец, пятое: государство, с моей точки зрения, упустило контроль над сферой культуры и не достигло здесь грамотной управляемости. Между тем при должной раскрутке национальная культура — при наличии многомиллионной диаспоры — может и должна приносить экономические дивиденды. Мы же привыкли смотреть на культуру как на бедную родственницу, для которой никогда не хватает средств, запустили ситуацию до того, что даже на официальных мероприятиях, в присутствии официальных лиц под видом армянской исполняется совершенно чуждая нам музыка. Я писал когда-то о регулярном Всемирном Хачатряновском фестивале, который мы можем и должны организовать, привлекая внимание мировой музыкальной общественности к нашей стране. Все эти пункты вполне реализуемы при должных государственных гарантиях, а также заинтересованном участии мирового армянства.
— Спасибо за пространный комментарий. Еще один вопрос: как вы оцениваете последние политические события в стране, митинги и требования “тройки”, предложение по конституционным реформам?
— В Армении изначально была имплементирована политическая модель так называемой “управляемой”, или “имитационной” демократии, с той или иной степенью авторитаризма. В условиях отсутствия экономической основы для реализации модели подлинной демократии (определенный уровень жизни, количественное доминирование среднего класса, независимыe внутренниe источники финансирования политических партий и др.), это, может быть, и не так плохо: во всяком случае определенные иллюзии участия избирателя в процессе управления она создает. Последние события на политическом пространстве я отношу как раз к демонстрации данной модели. Правда, надо быть осторожными и бдительными: “управляемая” демократия может перерасти в кажущийся “управляемым” хаос, а последний очень легко трансформируется иногда в хаос неуправляемый... Что касается конституционных реформ в наиболее существенной их части, касающейся модели государственного устройства, то остановлюсь на двух постулатах: с одной стороны, стране в нынешнем ее состоянии нужна сильная президентская власть, с другой — страна очевидно не выдерживает двух избирательных процессов (всеобщие выборы президента и выборы в парламент) в рамках одного временного цикла. Каждый раз, после каждых выборов нас бросает в трясину апатии и неверия, бессилия и безучастности. Поэтому, скорее всего нужно остановиться на модели одних всеобщих выборов (в парламент) и гарантий достаточно крепкой внепартийной президентской власти: избрание президента сверхквалифицированным большинством в парламенте, полное подчинение силовых структур, ответственность за внешнюю политику, невозможность отзыва. Если таких конституционных гарантий не будет создано, то придется научиться проводить достойные выборы, после которых побежденный поздравляет победителя: у нас же никогда такого не было.
— Спасибо, Армен Размикович, за откровенный и профессиональный разговор. В заключение позвольте личный вопрос: не планируете ли вы возвращение в активную политику, каковы ваши планы на этот счет?
— Мои личные планы связаны с моей семьей, любимыми и близкими. Свои политические амбиции я реализовал довольно давно — когда многие из теперешних деятелей и не представляли, что могут когда-либо претендовать на ведущие роли в стране. Поэтому смотрю на текущий политический процесс с позиций квалифицированного наблюдателя, ни в коем случае не участника. С другой стороны, нет задачи важнее, чем воспитание нового поколения ответственных граждан, способных взять и нести ответственность за страну. Именно с новым поколением я связываю реализацию пока еще не осуществленной моей амбиции — жить в благополучной, достойной во всех отношениях стране. Именно этой задаче и служу.
Беседовала
Тамара Овнатанян
